Союз действительных. Умерла поэтесса новелла матвеева. фото. видео Библиография Новеллы Матвеевой
4 сентября на 82-м году жизни скончалась поэтесса, бард, драматург и литературовед Новелла Матвеева. Об этом ТАСС сообщил заместитель главного редактора "Литературной газеты" Леонид Колпаков. "Мы только что получили очень печальное известие - скончалась Новелла Николаевна Матвеева. Это произошло вчера на ее даче недалеко от Химок. Ей был 81 год", - сказал Колпаков, добавив, что пока информации о месте и времени похорон нет, - сообщает ТАСС.
Как сообщает Википедия, Новелла Николаевна Матвеева (7 октября 1934, Детское Село, Ленинградская область, СССР — 4 сентября 2016) — русская поэтесса, прозаик, бард, драматург, литературовед. C 1950 по 1957 год Матвеева работала в детдоме Щёлковского района Московской области. В 1962 году окончила Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького (заочно). С детских лет писала стихи, печататься начала с 1958 года. Первый сборник издан в 1961 году; второй («Кораблик») — в 1963 году. В 1961 году Матвееву приняли в Союз писателей СССР. В 1970-е годы у неё вышли книги «Ласточкина школа», «Река» и др., в 1980-е — «Закон песен», «Страна прибоя» и др.
Творчество
С конца 1950-х годов Новелла Николаевна стала сочинять песни на собственные стихи и исполнять их под собственный аккомпанемент на семиструнной гитаре. С 1972 года Новелла Матвеева сочиняла песни также и на стихи своего мужа, поэта Ивана Киуру (1934—1992). В 1984 году в Центральном детском театре в Москве была поставлена пьеса Матвеевой «Предсказание Эгля» — фантазия по мотивам произведений Александра Грина, содержащая 33 песни Новеллы Николаевны. В 1996 году вышла книга воспоминаний «Мяч, оставшийся в небе». В 1998 году Новелла Матвеева стала лауреатом Пушкинской премии в области поэзии, в 2002 году - лауреатом Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства. В последние годы жила в Москве, работала над своими переводами сонетов Шекспира.
Новелла Матвеева не любила плакальщиков и посвятила профессиональной плакальщице Феклушке одно из лучших своих стихотворений семидесятых годов: «Не люблю я нашу плакальщицу Феклушку. / Она ходит осторожно, как по стеклышку, / а зовут-то ее, черную палачицу, где самим бы надо плакать, да не плачется. / На порог она с размаху-то бросается, лбом-то бьется, а слеза не вытрясается. / А как не было бы Феклушке заплачено, вот тогда бы наша Феклушка — заплакала!»
Поэтому добавлять свой голос к хору плакальщиков, которые при жизни Матвеевой о ней не помнили, я не стану. Хотя к Матвеевой никакая пошлость не липнет. Когда в знаменитой песне «Какой большой ветер», которую один из героев Битова назвал единственным подлинным шедевром в авторском жанре, она вдруг резко отворачивается от урагана и смотрит на совсем другое, абсолютно противоположное, — «А ты глядишь нежно, / а ты сидишь тихо, / и никакой силой тебя нельзя стронуть» , — она ведь не себя имеет в виду, такую спокойную среди общего беснования; она не была спокойной и не стремилась к этому. А это, я думаю, она о своем даре, который действительно ни в каких бурях ей не изменял.
И романтику она недолюбливала: «Осторожней с этим словом. Гитлер был романтик». И к романтизму в целом относилась с недоверием, отлично понимая корни самых страшных учений ХХ века. И не зря именно о пиратах, романтизировать которых никогда не следует, у нее сказано: «Не помрут — так другим могилу выроют, / пусть несутся их души к праотцам, / но романтику они символизируют — / хоть за это спасибо подлецам!»
И о том, что Матвеева была блистательным виртуозом, сказочно одаренным поэтом, — тоже сказано достаточно, еще в ее молодости, когда первые же ее публикации поразили именно зрелостью дара, верностью руки. Наверное, мне надо бы сказать о том, что знаю я один, — потому что за тридцать лет общения, сначала ученичества, а потом и обычного диалога (никогда не на равных!), я запомнил множество ее высказываний и научился у нее — во всяком случае, старался научиться — множеству важных вещей, профессиональных и не только. Но как раз вспоминать ее трудную и во многом героическую жизнь сейчас, по-моему, не надо — потому что хочется видеть эту жизнь триумфальной, а не горькой. Ее терзали болезни, она почти никогда не знала достатка, на двадцать пять лет пережила мужа, знала времена почти полного забвения, а про детство ее и отрочество с черной работой в подсобном хозяйстве детдома вообще умолчим, — и все-таки она сделала так много! Она приоткрыла завесу, за которой торжествовали, ликовали, пели такие чудеса! Сейчас модно ругать бардов (опять), но сама она лучшим из всего сделанного считала песни, страдала, когда они не приходили, радовалась каждому наброску («Старайтесь записать как можно больше, когда вещь приходит. В первый момент так радуешься, что твердишь какую-нибудь одну пришедшую строчку и не можешь заставить себя работать; а ведь потом окно закроется» ). И песни эти — действительно те самые райские звуки, которые поэт должен сюда занести; а если не занес, то он может быть сколь угодно хорошим, одаренным и полезным человеком, но поэтом называться не должен.
(И к слову о полезном — немедленно вспоминается из разговоров с ней же: «Дурак не может быть добр, дурак может быть в лучшем случае безвреден». )
Она знала наизусть все свои песни и почти все стихи — и множество чужих: такую память я видел только у самых одаренных музыкантов. Отшельническая жизнь, какую она вела (в особенности со второй половины девяностых), была, может быть, для нее единственно возможна, а потому не следует сетовать на кажущееся забвение, молчание, которое ее окружало. Был узкий круг друзей, которые помогали (в том числе — теперь об этом можно сказать вслух — Юлий Ким, передавший ей значительную часть своей премии «Поэт»); были немногочисленные, тактичные близкие. А слишком многочисленные поклонники ей бы мешали, наверное, и аскезу свою она выбрала сама. Помню, когда после смерти Ивана Семеновича я уговаривал ее хоть кусок хлеба съесть и чаю выпить, — она отвечала: «Нет, мне кажется, что так я кормлю свое отчаяние» . Поводов для отчаяния у нее было в последние годы много, и хотя в стихах ее по-прежнему звучит чистый и сильный голос защитника всех угнетенных и бедствующих, — она, кажется, редко верила, что способна нечто изменить. Впрочем, истинный подвиг всегда безрезультатен и воздаяния не ждет. И заслуга поэта не в том, что он встает на правильную сторону, а в том, что транслирует райский звук. Человека воспитывают не угрозы и не ласки, а чудо: то, чего он не может объяснить, то, что раздвигает его горизонты. Когда я впервые услышал, а потом увидел, а потом узнал Матвееву, — мне явилось то, чего не бывает; и когда она пела — на сцене или в квартире в Камергерском, похожей, как всякое ее жилье, на каморку папы Карло, — я безошибочно понимал: действительность — вот. Прочее все — имитация. Действительность — это: «В закате раннем море убегает, / трофеями роняя корни трав» . Или: «Вечер картину зноя мягкою кистью смажет, / ночь поперек порога черной овчаркой ляжет» . Или: «На далекой черте горизонта, / на пустынном прилавке заката, / где вечернее свежее золото / израсходовалось куда-то» . И все. И больше поэт ничего никому не должен.
Мы знаем наизусть сотни ее текстов и мелодий, но предстоит нам узнать никак не меньше: Матвеева писала очень много. В черновиках, в столе, в набросках лежат десятки песен (мелодии она записывала своим способом — рисовала гриф гитары и ставила метки на нем); сотни стихотворений, сонетов, эпиграмм не публиковались по соображениям осторожности или такта; многие песни не записаны вообще, и сейчас настал черед архивистов: выявлять и публиковать эти древние записи. (Довольно много — на кассеты — записывал ее и я, и там тоже есть уникальные вещи.) Но главное — в архиве лежит трехтомный роман-сказка «Союз действительных». Из первой его части сделана опубликованная в сборнике «Дама-бродяга» пьеса «Трактир «Четвереньки», которую она так и не увидела поставленной. Вторая и третья части лежат в разрозненных отрывках, над приведением которых в должный вид она работала в последние годы. Некоторые куски из третьей части были опубликованы в «Дне литературы». «Союз» вырос из ее детских снов: о домохозяйке Весте, которая ночами причудливо переносится в подводный трактир, где кутят утопленники, не знающие, что они умерли… «Действительными» в этих снах называют реальных, живых, попавших туда случайно; трудней всего им опознать друг друга. Это гротескная, сновидческая, иногда бредовая проза, не похожая ни на Грина, ни на столь же любимого ею Кафку, — проза, полная тягостного ощущения навязчивого дурного сна, из которого нет выхода. Но герой и героиня в конце концов узнают друг друга — во второй части и предстоит найти себя уже в реальности.
Что будет с этим романом — не знаю, но знаю точно: архив Новеллы Матвеевой таит в себе еще множество шедевров, и мы увидим истинный масштаб ее дара. Хотя и того, что знаем, — совершенно достаточно, чтобы противопоставлять собственным дурным бесконечным снам. Матвеева — такой столп яркого и чистого света, такое обещание невозможного, такое Действительное среди кошмарного, что к этому можно ничего и не добавлять: ни новых черновых сочинений, ни скорбных слов.
Сказано же — «Не плачьте, не плачьте, не плачьте обо мне».
Сегодня умерла Надежда Матвеева. Она месяц не дожила до 82-х лет.
Как сейчас помню, как я первый раз услышала ее песни. Мне, наверное, было лет 15. Я гостила у своей родственницы.
Она была женщина очень простая: работала на обувной фабрике, не интересовалась стихами, могла выпить. У нее была тяжелая жизнь.
До 40-ка лет она жила в общежитии в комнате еще с двумя женщинами. Они между собой не ладили. Но в 40 лет ей удалось выйти замуж. Ее муж сильно пил, а разговаривал одним матом, хотя был добрым человеком и очень работящим. Несмотря на скандалы, они жили хорошо.
Все же моя родственница была счастлива: у нее теперь была своя квартира и свой муж! Она купила новую мебель, сделала ремонт. У них было чисто, уютно.
Но счастье ее длилось лет 10: она заболела раком легких и умерла. И ведь в жизни не курила, и не болела.
Но в то время, о котором я рассказываю, все еще было хорошо. И вот я нашла у своей родственницы пластику Новеллы Матвеевой. Когда я ее прослушала, то пришла в восторг. Там были «Мой караван», «Песня девушки из трактира» и др.
В песнях Матвеевой самые обычные вещи становились волшебными:
«Там на ветру волшебном танцевал бумажный сор». Я тоже так чувствовала, когда проходила по новым кварталам.
Родственница отдала мне эту пластинку – ей она показалась какой-то ерундой. Зачем и где она ее купила? Прямо, будто для меня - это была большая удача.
Я слушала пластинку бесконечное число раз. Все песни, естественно выучила наизусть, и до сих пор помню.
Потом я читала и стихи Матвеевой, некоторые тоже знаю наизусть, хотя не все стихи мне нравились.
Мне рассказывали, что Новелла Матвеева – очень странная женщина: боится выходить из дома, фактически заперта в своем доме.
Она была книжным человеком с большим воображением. Пусть она не могла объездить мир, но все равно она представляла его лучше, чем многие заядлые путешественники.
Мне кажется, что она была очень чистым человеком.
Матвеева не примыкала ни к каким политически ангажированным движениям, не высказывалась по наболевшим вопросам. Тем не менее ее последние стихи показывают, что она не предала свое прошлое.
4 сентября на 82-м году жизни скончалась поэтесса, бард, драматург и литературовед Новелла Матвеева. Об этом ТАСС сообщил заместитель главного редактора "Литературной газеты" Леонид Колпаков. "Мы только что получили очень печальное известие - скончалась Новелла Николаевна Матвеева. Это произошло вчера на ее даче недалеко от Химок. Ей был 81 год", - сказал Колпаков, добавив, что пока информации о месте и времени похорон нет, - сообщает ТАСС.
Новелла Матвеева и её муж, поэт Иван Киуру
Новелла Николаевна Матвеева - родилась 7 октября 1934 в Детском Селе, Ленинградской области - умерла 4 сентября 2016 - русская поэтесса, прозаик, бард, драматург, литературовед.
Она была из легендарной дальневосточной семьи поэтов, писателей - Матвеевых.
Отец Новеллы Матвеевой Николай Николаевич Матвеев-Бодрый - географ, историк-краевед Дальнего Востока.
Мать - Малькова Надежда Тимофеевна, преподавательница литературы, поэтесса, печатавшаяся под псевдонимом Матвеева-Орленева
Дед Николай Петрович Матвеев-Амурский был первым русским, родившимся в Японии. Интереснейший человек - журналист, поэт, писатель и автор первой «Истории города Владивостока», имел 12 !!! детей. Дядя Новеллы Николаевны - поэт Венедикт Матвеев (Март). Двоюродный брат Иван Венедиктович Елагин (настоящая фамилия - Матвеев) - поэт русского зарубежья.
C 1950 по 1957 год Матвеева работала в детдоме Щёлковского района Московской области. В 1962 году окончила Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького (заочно).
С детских лет писала стихи, печататься начала с 1958 года. Корней Иванович Чуковский, когда ему прочитали "Солнечного зайчика", даже прыгал от радости через стул.
Первый сборник издан в 1961 году; второй («Кораблик») - в 1963 году. В 1961 году Матвееву приняли в Союз писателей СССР. В 1970-е годы у неё вышли книги «Ласточкина школа», «Река» и др., в 1980-е - «Закон песен», «Страна прибоя» и др.
С конца 1950-х годов Новелла Николаевна стала сочинять песни на собственные стихи и исполнять их под собственный аккомпанемент на семиструнной гитаре. Новелла Матвеева сочиняла песни также и на стихи своего мужа, поэта Ивана Киуру (1934-1992). Первая пластинка Новеллы Матвеевой появилась в 1966 году. Это была первая в Советском Союзе пластинка с авторскими песнями. Там была и "Девушка из харчевни", песня, вышедшая далеко за пределы поющей интеллигенции, та самая, " о гвоздике".
В 1984 году в Центральном детском театре в Москве была поставлена пьеса Матвеевой «Предсказание Эгля» - фантазия по мотивам произведений Александра Грина, содержащая 33 песни Новеллы Николаевны. В 1996 году вышла книга воспоминаний «Мяч, оставшийся в небе». В 1998 году Новелла Матвеева стала лауреатом Пушкинской премии в области поэзии, в 2002 году - лауреатом Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства. В последние годы жила в Москве, работала над своими переводами сонетов Шекспира.
"Построенная на метафорах лирика Матвеевой обнажает то, что скрыто в контрастах неожиданных образов, в ассоциативном восприятии противостоящих друг другу сил, в чередовании статичного и динамичного видения мира. Парадоксальность точек зрения, бегство в юмор и иронию, привязанность к игре звучаний, напоминающая о поэзии Марины Цветаевой, - вот лишь немногие из многообразных путей, которыми идёт поэтесса, чтобы разглядеть за видимым сущее: «Ищу под видимостью - душу» " - Казак В. Лексикон русской литературы XX века
Как автор-исполнитель Н. Матвеева записала пластинки: "Песни" (Мелодия, 1967), "Стихи и песни" (Мелодия, 1966), "Дорога - мой дом" (Мелодия, 1982), "Музыка света" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1984), "Баллады" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1985), "Мой вороненок" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1986), "Рыжая девочка" (в соавторстве с И. Киуру, Мелодия, 1986) и компакт-диски "Какой большой ветер" (ASP, 1997), "Девушка из харчевни" (ASP, 1997), "Новелла Матвеева" (Moroz Records, 1999), "Лучшие песни" (Московские окна, 2000), "Отчаянная Мэри", "Трактир "Четвереньки".
Наиболее известными и популярными песнями Новеллы Матвеевой стали: "Песня погонщика мула" ("Ах, как долго, долго едем..."), "Ветер" ("Какой большой ветер..."), "Водосточные трубы" ("Дождь, дождь вечерний..."), "Девушка из харчевни" ("Любви моей ты боялся зря..."), "Окраина" ("Летняя ночь была..."), "Капитаны без усов" ("Вот передо мною море голубое..."), "Страна Дельфиния" ("Набегают волны синие..."), "Фокусник" ("Ах ты, фокусник..."), "Цыганка" ("Развеселые цыгане по Молдавии гуляли..."), "Шарманщик" ("На землю падал снег...") и др.
В 1992 году её муж - любовь всей жизни, Киуру умер. Три года спустя неожиданно и нелепо погиб Михаил Нодель – молодой журналист и поэт, ставший в 90-е секретарем и литагентом Новеллы Матвеевой, а фактически – посредником между ней и миром. На несколько лет Матвеева просто замолчала (хотя стараниями ее поклонников продолжали выходить книги). Новые стихи (но не песни!) стали появляться лишь в самом конце 90-х. Сама же Новелла Николаевна окончательно выпала из всякой публичной жизни, проводя почти все время зимой в городской квартире, а летом – на той самой даче в Сходне, где соседи могут месяцами не замечать ее присутствия.
Она одна из моих самых любимых поэтов, с удивительным, вечно детским голосом...
Ночная песня
Новелла Матвеева
В парке туман
И молочный лунный свет,
И спит кузнечик, мокрый от росы.
Я вышла на поляну.
Там теснилась
Росистая трава.
Она была
Безжизненно-бела,
Как будто снилась,
А не была.
Серебристо-светлая земля под ногой
Казалась далекой,
А ведь я на нее наступала!
Не странно ли
Наступать на далекое
Или, почитать далеким то,
На что наступаешь?
Звездный свет
Упал,
Звездный свет.
Не странно ли,
Что и здесь и там, -
В недосягаемой дали
И здесь
Он сияет?
А может быть, той звезды уже нет?
Быть может, она, от старости,
Давно из орбиты выпала,
Как драгоценный самоцвет
Из оправы перстня?
Но ее далекий свет,
Свежий и холодящий чудесный свет
Вот здесь, на траве, лежит,
И долго, еще долго будет жить,
Передвигаясь
С куста на куст,
Перебираясь
Со лба на лоб, -
И к другим перейдет,
Как песня.
